- Белла… Белла, ну, что ты? Ну, скажи мне… Скажи мне, как.... Тебе плохо со мной? Белл, пожалуйста! Просто скажи – и я научусь! Я смогу, правда! Покажи мне! Чего я не знаю? Белла! Пожалуйста! Ну, с ним же ты можешь! Почему? Покажи!
Встрепанная и слегка задыхающаяся Панси выпрямилась, усевшись на растерзанной постели, поджав под себя ноги, и быстрым, едва ли не вороватым движением облизала влажные губы, блестящее же пятнышко на носу и черный короткий вьющийся волос в уголке рта так и остались на умоляющей физиономии, и приподнявшаяся было на локтях после того, как, упершись ногами в ее плечи, оттолкнула Панси от себя, Беллатрикс, запрокинув голову, снова упала на спину и расхохоталась.
Как же бедняжка старалась! У нее не получилось ни разу, ни одного раза за все это время – но какими же жадными глазами она следила за каждым движением ласкающего Беллу Рудольфа. Кончить можно было только от того, как ее взгляд вползал под кожу. Ну, или от таких вот печальных глаз готового идти к реке щенка – бедняжка так виновата.
- Белла…, - потерянно прошептала Панси, и Беллатрикс прекратила смеяться так же резко, как начала – после Азкабана эта резкость въелась намертво, как колючий песок из плохой смазки в шарнир сустава, заставляя двигаться и думать только так, угловатыми рывками. Свои почти привыкли, а чужих перед Авадой или Круцио ее манеры интересовали в последнюю очередь. Только эта телушка все еще вздрагивала, и иногда за это хотелось вцепиться в нее ногтями – в губу, чтобы на ней надулся кровавый шарик, или в сосок так, чтобы он превратился в забавное двойное копытце, или, собрав в стиснутый кулак, изо всех сил дернуть за волосы внизу – тон в тон тем, что на голове, бледная островная инцестуозная порода, не то, что ее жгучая, с континентальными примесями настоящей горячей, а не жабьей крови. Пару раз она почти так делала – останавливал только тошнотный скулеж, слишком напоминавший всю ту падаль, с которой приходилось возиться вне Убежища и которую она не желала видеть дома. Она выкинула бы отсюда и эту волоокую дуру, но, во-первых, тогда девчонке совсем некуда будет пойти – с ней больше никто даже не разговаривает после того, как она переехала к ним с Рудольфом, а во-вторых, они с Руди сдохнут со скуки за время грядущего перемирия или сожрут друг друга, как пауки в банке.
- Белла, ну, покажи мне! Я научусь! Пожалуйста! Я обещаю, что научусь – просто покажи!
- Отсоси Руди – покажу.
- Но… Хорошо.
Телушку буквально перекашивало от вида стоящего члена. Почему, Белла особенно не интересовалась, но когда Рудольф первый раз попытался трахнуть ее в рот, бедолажка сперва свалилась с постели, треснувшись ногой так, что пару дней хромала, потом долго блевала прямо там же, у самой кровати, хлюпая и подвывая, а после дня три скулила у их дверей, слушая, как они трахаются вдвоем, упрашивая пустить ее и обещая всю «Арс Аманди» за раз соло и любой элемент на бис после.
- Руди! Руди, пикси тебя сожри! Ру-ди!
Орать в магическом доме, чтобы вызвать кого-то из другой комнаты, а то и из другого крыла, было глупостью, но Белле нравилось – она подозревала, потому, что прослойки самоконтроля отсырели и сгнили в Азкабане самыми первыми из всех ее внутренностей. Она теперь часто сначала делала, а потом думала – по крайней мере, дома, – и это нравилось.
- Ру-ди!
Визжать тоже нравилось, особенно когда телушка так забавно закрывала уши руками и виновато морщилась.
- Что?
- Трахни ее. В рот.
- Бел, не забудь, что идея была твоя, - хмыкнул Рудольф, скидывая халат, и уже Панси. – Иди сюда.
Если Беллу едва узнавали после Азкабана, потрясенно и жалостливо глядя до первого ее выверта, то Руди, как говорили, почти не изменился, ни внешне (исключая, естественно, влияние лет и бесконечного голода по всему, что приносит хоть какие-то ощущения), ни повадкой. Сначала с ним даже нянчились – приглашали к себе, втягивали в разговоры, возобновляли дружбы, «реабилитировали». Белла пожимала плечами из своего угла, Темный Лорд ухмылялся с трона. Потом все так же быстро, как и началось, сошло на нет: приглашения, разговоры, дружбы. Конечно, Рудольф не делал ничего ужасного – не бил посуды, не кидался Авадами в эльфов, не говорил жуткости юным трепетным наследникам родов, как поначалу, пока не натешилась и не начувствовалась, Белла. С него просто необратимо слетела всякая «социальность», как насмешливо сообщил попробовавшим пожаловаться Темный Лорд – он не лгал, не скрывал, не закрывал глаз, не понимал политичности и дипломатичности. Светские сливки пугались, терялись, потом злились – в итоге Лестранжи жили в собственном родовом Убежище, которое кто-то остроумный окрестил лепрозорием, от заданий с ними шарахались все, кто только мог хоть о чем-то попросить в ответ на приказ, и только мрачный Макнейр при встрече демонстративно целовал Беллу в щеку и пожимал руку Рудольфу, хотя и он после пары дней пребывания у них в гостях честно отказался от повторного приглашения. Белла не обиделась – в нем все равно не было ни силы, ни наслаждающейся жестокости, способных ее возбудить, - а Руди расплылся в почти что радостной улыбке, умилившись откровенности.
Как к ним прибило телушку, Белла, если быть до конца честной, так и не сообразила толком, что-то очевидно пропустив. Руди потом рассказал, что сперва та просто смотрела на Беллу восхищенными коровьими глазами, потом начала ходить за ней по пятам, уморительно краснея, бледнея и теряясь, когда это обнаруживали, в итоге же повесилась на шею честному Руди, с ним и прибыв «в гости». Но последнее Белла помнила и сама, тем более что как раз она и придумала такой способ приглашения.
Беллатрикс тогда в течение всего сборища – ей это было позволено, называть вещи своими именами и говорить о том, что видит: утомительная пафосная показушка для неофитов, Темный Лорд и сам так считал, мученически закатывая глаза, когда оборачивался к ней и выражения его лица никто больше не видел – ловила на себе мечтательные коровьи взгляды и даже некоторое время развлекалась, резко поворачиваясь и наблюдая, как Панси едва не подскакивала на месте и жалостливо пунцовела.
А выходя, задержалась на повороте и, когда телушка, шедшая последней, свернула, Белла грубо схватила ее за горло и, сильно сжав, притиснула к стене.
- Следишь за мной, сучка?
- Я… Нет! Я..., - побледнев с красными пятнами, дурочка дернулась было, но Белла сдавила сильнее так, что у бедолаги ошеломленно распахнулись глаза и выступили слезы.
- Что ты?
- Я… Я…
- Ну так что? – Бела смотрела совершенно серьезно и внимательно, не раз на опыте проверив, что это пугает больше всего – как будто они просто беседуют на важную тему и она ни в коем случае не стискивает нежную шейку с зацветающими синяками.
- Я… просто смотрела… и все... я не следила!
Белла чуть отпустила, и Панси подняла голову, глядя такими чистыми, испуганными и умоляющими – причем, самое смешное, умоляющими не отпустить, а поверить – глазами, что Белла едва не расхохоталась.
- И на что же ты смотрела?
Сменив тон на урчаще-снисходительный, она еще ослабила хватку и, передвинув руку повыше, мягко погладила дурочку за ушком. Та моментально вся пошла красным румянцем и опустила глаза. Такая наивная, что сразу захотелось впиться в нежную шейку ногтями.
- Неужели на меня? И что же ты хотела увидеть?
- Простите меня…
- Простить? Деточка, - завела Белла ласково и, увидев, как Панси снова удивленно поднимает голову, резко сжала руку, снова стукнув дуру головой об стену. – Кончай пудрить мне мозги! Что тебе надо, я спросила?
- Ничего! Правда! Я ничего не хотела! – запричитала та, на последних словах уже с хрипами, но все равно не попытавшись разжать Беллину руку, даже прикоснуться к ней, всего лишь судорожно скребясь в стену.
И почему-то эта коровья жертвенная беспомощность вдруг показалась Белле безумно возбуждающей – так, что она буквально почувствовала, как это самое возбуждение греет между ног и стекает по бедрам.
- Совсем-совсем ничего? Правда? – наклонившись вперед и чуть разжав руку, Белла еле слышно прошептала это в странно алеющее ушко и обвела его ободок носом, фыркнув где-то у мочки. – Просто смотрела?
- Да, - так же тихо прошептала Панси в ответ, ощутимо вздрогнув и опять задохнувшись, но уже не из-за Беллиной хватки.
- Любишь смотреть? – тем же низким шепотом спросила Белла, а потом, снова резко прежним тоном. – Проверим?
И, не дав прикрывшей глаза на придыхании телушке опомниться, задрала сбоку ее платье, просунула руку между вовсе не сжатых, как можно было бы ожидать, ног, и, даже не успев отодвинуть какое-то явно дорогое кружево, почувствовала, что палец прелестно скользит, а вовсе не насильничает.
Сразу захотелось туда же всей ладонью, и Белла, снова сжав горло маленькой розовенькой телушки, рывком въехала в нее двумя пальцами, которые сейчас же вязко обволокло и стиснуло, и быстро согнула их пару раз.
Дуреха распахнула рот, лихорадочно втянув в себя те капли воздуха, которые ей позволила Белла, и выпучила глаза так, что, не заведись Беллатрикс настолько, рассмеялась бы. Еще несколько движений пальцев, глаза закатились, и глупышка, уже почти подставляясь под душащую руку, сжимающую ее горло и отпускающую его в ритме движений внутри, запрокинула голову и, кажется, в очередной раз, но уже сама, приложилась о стену.
- Еще хочешь? – прошептала Белла ей в ухо и, дождавшись кивка, выдернула из нее пальцы и отпустила шею. – Трахнись с моим Руди и приходи.

И, прочертив широкую линию мокрой и липкой ладонью по лбу ошалело моргающей и едва держащейся на явно дрожащих ногах телушки, поставила ей на носу бесцветную точку и, отвернувшись, пошла к выходу, чтобы аппарировать домой. А потом, раздевшись и раскинувшись на постели, медленно, запуская и гася волны, смакуя, мастурбировала, облизывая пальцы, на которых остался запах, вспоминая и понимая, как ей этого не хватало.
Они объявились через два дня: аппарировав в спальню, Руди ухмыльнулся ей с каким-то чуть удивленным одобрением, как улыбался ее особенно хорошим идеям, и демонстративно встряхнул телушку, обвисшую на его руках. А поскольку держал он ее спиной к себе одной рукой за талию, сминая в кулаке часть подола задранного платья, а другой подхватывал и поднимал, чуть отводя в сторону, правое бедро, в такт его движению подпрыгнула ее выглядывающая из расстегнутого лифа кругленькая грудь, из обоих глаз скатились слезинки, а с кончиков светлых волос внизу нехотя сорвалась белесая капля и шлепнулась на пол.
- Она выполнила твое условие, - усмехнулся Рудольф, отпустив телушкино бедро и двумя сомкнутыми пальцами демонстративно скользнув между ее губ внутрь, а языком проведя по ее щеке и прихватив зубами мочку уха, отчего бедолага дернулась, не пытаясь ничего сделать, но и не поднимая глаз. – Что теперь?
- А ты как думаешь? – прошептала Белла и переползла к краю кровати, остановившись на коленях перед все еще не глядящей в ее сторону Панси. – Какая прелесть.
В большинстве случаев Белла ненавидела сюсюканья и ворковатые нежничанья в постели, но иногда на нее находило.
- Какая милая глупая девочка. Послушная и глупая. Но красивая. Да, Руди? Она тебе нравится?
- Мне нравится идея, - хмыкнул он в ответ, чуть подтолкнув телушку вперед, заставляя опереться коленями на край кровати, а потом перехватил рукой за плечи, чуть наклонив назад и прижав к себе. – Затейница ты, женушка.
Белла только рассеянно усмехнулась в ответ, зачарованно глядя, как после ее легкого, совсем изучающего прикосновения, всего лишь короткой линии указательным пальцем вдоль соска, тот вытянулся, твердея, а розовая ореола буквально на глазах сморщилась, напряженно сползаясь к центру.
- Милая девочка. Глупенькая, но милая, - прошептала Белла и, наклонившись, медленно повторила языком извивы морщинок, по их спирали добравшись до соска, погладив его влажными губами, а потом проведя зубами. Панси всхлипнула, Руди усмехнулся, сама же Белла, снова погладив сосок губами, просунула руку под не до конца расстегнутое платье телушки, дернула, отрывая пуговицы, и высвободила вторую грудь, сосок которой так же послушно подобрался, как и первый.
- Красивая, - снова повторила Белла, поглаживая груди Панси раскрытыми ладонями и иногда сжимая. – Юная и красивая. Да, Руди?
- Соскучилась? – хмыкнул тот, и Белла задумчиво улыбнулась, глядя, как вдавленные внутрь ее пальцами соски снова выпрямляются, словно тянутся к ней:
- Безумно.
Распоров платье заклинанием и сразу же отбросив палочку в сторону – хотя и запомнив куда, - Белла пару секунд просто облизывалась на тонкую талию, круглый небольшой животик, покатые женственные бедра, а потом медленно провела рукой линию от подбородка дурочки вниз, до самых светлых волос, для себя даже неожиданно осторожно спустилась еще ниже и внутрь, раздвигая губы, скользя в складках в такт хриплому дыханию Панси, поглаживая, а потом вытащила руку, поднеся ко рту, чтобы облизать, и увидела красные разводы.
- Руди, ты скотина.
- Зря. Я с ней чуть не час вполне искренне возился. Не получилось – она ж меня боится до припадка. Я даже перепугался, что ее переклинит на самом интересном месте, и мы так застрянем. Ты бы смеялась?
Наверняка.
Как она удачно угадала…
- Девочка, - прошептала Белла и провела мокрым с розовых разводах пальцем по щеке Панси. – Маленькая… Больно было? Больно?
С видимым трудом заставив себя открыть блестящие глаза, Панси тихо всхлипнула:
- Больно…, - и Белла слизала с ее кожи и кровь, и сорвавшуюся слезу.
- Вот и хорошо. Больше не будет. Пока.
Панси снова всхлипнула, и Белла убрала с нее руки Рудольфа, оттолкнув его назад и заодно окончательно стянув с телушки растерзанное платье:
- Уйди.
- Не думал, что так соскучилась, - насмешливо пожал плечами тот, но послушно отошел и опустился в кресло, раздвигая ноги и откидываясь на спинку. – Посмотреть-то можно?
- Можно, - отмахнулась Белла, не глядя, почти нежно слизывая с лица Панси оставшиеся слезы. – Ляг. Сейчас мы все вылечим…
И она лечила, облизывая все еще чуть кровящий стараниями Рудольфа алый вход, слизывая сочащееся оттуда розоватое семя, поглаживая напряженным кончиком языка послушно выраставший ему навстречу клитор, прорисовывая линию соединения ягодиц сверху вниз и снова вверх, так искренне увлекшись всем этим, что когда телушка, чуть не задушив ее стиснутыми ногами и почти насквозь прокусив ребро собственной ладони, кончила, Белла просто улеглась на ее бедро, поглаживая скользкую промежность и иногда поднимаясь ладонью вверх, до талии, до груди, размазывая мокрую ласку по вздрагивающему телу.
- Женушка теперь бессеребренница? – насмешливо полюбопытствовал откуда-то из-за спины Рудольф, и Белла только отмахнулась:
- Уйди к Гриневальду. Я сплю.
Ничего больше странно не хотелось, все как-то обесцветилось и рассыпалось, глаза закрывались, и, резко отбросив руки потянувшейся было к ней Панси, Белла устроилась удобнее, положив голову чуть выше, на теплый дышащий живот, и действительно уснула.
С телушкой стало веселей. Иногда то, что Руди или просто перехватывал ее руку, когда на Беллу находило, или лениво, даже не размахиваясь, давал сдачи так, что она падала в большинстве случаев на постель, затем или раздвигая ноги и задирая платье вверх, или слизывая кровь с разбитой губы и опять же раздвигая ноги – все это иногда надоедало. Телушка сдачи не давала – только вздрагивала, всегда хватаясь рукой за красную щеку и всегда – даже в сотый раз – глядя на Беллу с идиотическим удивлением непроизвольно блестящими глазами. Но так получалось, скорее когда Беллу накрывало – любила же она по-другому: с медленными влажными, одними скользящими губами и самым кончиком языка поцелуями, чувствуя, как телушка тянется навстречу, вздрагивая и изредка всхлипывая на каждой пощечине, а иногда и просто так, в обманувшемся ожидании, потому что сама Белла не знала, ударит ли или ласково погладит по горящей щеке, когда поднимала руку, даже не открывая глаз, точно зная, что не промахнется, что бы не решила.
Дурочка не сопротивлялась даже тогда, после своего первого Круцио. Естественно, оно не было первым в жизни – иначе она никогда не оказалась бы там, где водились Лестранжи. Но первым в присутствии Беллы оно было точно. Глупый, не умеющий ждать аврор, который по-идиотски подставился, посылая проклятие в Беллатрикс – и получил телушкино Круцио.
Белла ничего не сделала: не сняла с него пыточное, не убила обреченного придурка, не забрала бумаги, за которыми они пришли, напоровшись на глупую, для галочки засаду – все это сделал Рудольф, каким-то двадцать пятым чувством ощущавший, когда несмазанные шестеренки внутри Беллы перемыкало. Она сама только схватила дуру за плечо, ногтями распоров платье и кожу, и аппарировала в Убежище. А потом только била, без всякой магии, выбросив палочку, руками и ногами. Когда до этого вскрикивавшая телушка захрипела, отлетев к кровати и ударившись виском о деревянный столбик, Рудольф попробовал было оттащить Беллу, но она обернулась так резко и внятно, что он молча отошел, показывая раскрытые ладони, а Беллатрикс, остановившись на пару секунд перевести дыхание и подумать, затем схватила дуру за шкирку полуразодранного платья и, как куклу или мешок с ветошью, выволокла в коридор, пихнула к дальней стене и захлопнула дверь в спальню.
Они легли молча, и Белла почти сразу же заснула, лишь вполуха услышав, как ночью Рудольф вставал к дуре, оказавшись неожиданно благородным. Телушке было позволено вернуться в постель только после того, как она два дня простояла на коленях у дверей, а две ночи проспала, свернувшись там же, у порога. И Белла искренне, до урчания и почти оргазма наслаждалась, с силой и какой-то детской прямолинейной простотой выводя острым ногтем по бледной коже чуть изгибающейся поясницы печатное «Никогда больше», потом глядя, как телушка, послушно всхлипывая, облизывает ее пальцы, языком вычищая из-под ногтей самый нежный и тонкий верхний слой собственной кожи, а потом Белла сама облизывала свое кровящее еще приказание, кончиком языка выдавливая из него красную соль.

- Покажи мне свою зверушку, Белла, - потребовал однажды Темный Лорд, и Беллатрикс заинтересованно и слегка настороженно, как ребенок, благородно дающий поиграть своей куклой неловкому, но вроде бы любимому младшему брату, взяла Панси за плечо и подвела к его креслу.
Телушку трясло, как морскую свинку, которую поднесли к клетке удава, и Белла, внезапно успокоившись и почувствовав, что получает удовольствие, встала позади дурочки и, крепко сжав ее голову обеими руками и плотно до пустого шума закрывая ей уши, а зубами прикусив загривок, держала, пока Лорд смотрел Панси в глаза.
- Забавная, - одобрительно усмехнулся он, отводя взгляд, и Белла польщено придержала обморочное сокровище, полуулыбнувшись в ответ. Они почти не разговаривали, понимая друг друга, однако, по паре звуков и жестов – после той стороны разговаривать вообще мало хотелось. А треп о том, будет ли теперь Лорд трахать Паркинсон вместе с Беллой или вместо Беллы, удивленно смешил: как детишкам не стыдно признаваться в собственной глупой наивности, выставляя напоказ то свое, о чем стоило бы умолчать. Глупенькое мясо разной степени управляемости и полезности – счастливые довольные поросятки с хорошим аппетитом. А какую дивную пощечину Нарцисса хотела влепить ненаглядной родственнице, впервые услышав эту мысль! Руди не позволил, хотя Белла, пожалуй, не отказалась бы попробовать: в ее милой кузине всегда было что-то безумное, но Нарцисса слишком тщательно прятала это, пытаясь задушить – а так интересно было бы увидеть, как ее годами укрепляемые защиты ровной благопристойности полетят к пикси. Хоть раз, пусть даже без всяких слов, она сказала бы то, что думала. Но, нет так нет. Может быть, время еще будет.
продолжение следует...

Каааак мне нравится Ваша Беллатрикс =) Жду продолжения =)

AlisaRat
Спасибо.
Белла, и правда, пожалуй, единственная женщина в каноне, которая на фем больше PG-13 и без "розового сиропа" вдохновляет.(Ну, разве что Нарцисса еще )
А с продолжением буду стараться.

Джордано да в каноне там вообще все плохо с женскими образами. Они в основном какие-то невыразительные.

давно читала...и тогда уже получила кайф...теперь кайф повторился. отличный фик, отличная Белла, загадочный Руди и дура-Панси, что еще надо, что бы скрасить пасмурный вечер))))

gloriaskott, спасибо. Я рада, что понравился.
Белла и БДСМ - идеальное сочетание.
А Панси - ну, почему сразу дура?...

,А Панси - ну, почему сразу дура?... я неправильно выразилась...простовата и неопытна, скажем так, но под чутким руководством Беллы, чую, будет из нее толк)))

будет из нее толк
gloriaskott, сиквел "Двадцать лет спустя после победы Лорда" (АУ, БДСМ, фемдом, насилие, пытки)? ))
*задумалась, что было бы с ними 20 лет спустя* ))

Джордано он тут? если да, то меня нет пока не прочту))))

он тут?
gloriaskott, нет - это я с вашей подачи сейчас задумалась. ))

нет - это я с вашей подачи сейчас задумалась. )) (а давайте на "ты", если не против?))))) однако чудное было бы продолжение увлекательного фика

gloriaskott, на "ты"!
чудное было бы продолжение увлекательного фика
Так его ж сперва придумать надо. )) А правда, во что бы они лет через 15 превратились такими темпами?...